МВД Украины поторопилось принести извинения за "издевательства" над "пленным" майдауном.
  НА САМОМ ДЕЛЕ харьковские сотрудники Беркута спасли Михаила Гавриляку от смерти в огне - евромайдановец облился бензином и стал угрожать самосожжением.
  Несомненно, на таком же материале сочинялись и продолжают сочиняться побасенки о сталино-бериевщине. Вражину, коего следовало бы вообще четырежды распилить техасской бензопилой, гуманный советский суд всего лишь отправлял на трудовое перевоспитанме - и вот сегодня он (или его отродья) с надрывом повествует нам об ужОсах репрессий.
  Вот, например, некогда любимый мной фантаст Альтов, в миру известный как Альтшуллер. "Пострадавший ни за что". Свои "невыносимые страдания" описывает, например, следующим образом ("Как стать гением: Жизненная стратегия творческой личности"):
  "В лагере в первые полгода мыкался по карцерам: опять же отвратительный характер - отказался от всякой работы. Потом махнули рукой... И года два я читал книги. ... Так вот, когда меня выпустили, я посчитал, что в среднем все эти годы занимался по 7 часов в день."
  Короче, тунеядцев отправляли в лагеря, но они и там отказывались работать! И ничего, никаким голодным тиграм не скормили, предоставили широчайшие возможности заниматься самообразованием - вот где ужОс-то, а?
  Немного дальше он живописует предысторию отправки в лагерь.
  Мой следователь... Самое неприятное, понимаете, когда твое дело ведет глупый человек... Ну не глупый, а очень ограниченный. Малышев, капитан Малышев. Полное представление о Малышеве можно получить, увидев дохлую рыбу с открытыми глазами...
  Он меня поставил на конвейер. Конвейер - это... Вот что такое конвейер: в десять часов ночи отбой, ложишься спать, в двадцать минут одиннадцатого вытаскивают на допрос. Допроса нет, ты сидишь в кабинете следователя, он занимается своими делами... Пять часов - ведут обратно. В половине шестого ты ложишься. Приказывают раздеться, лечь... В шесть - подъем.
  ...
  Я увидел на маленьком столике рядом с ним графин. У меня появилась сумасшедшая мысль - взять графин и стукнуть его по голове. Он выбежал из-за своего письменного стола навстречу мне, и мы почти одновременно схватились за графин. В это время открылась дверь... ну, графин - он к себе тянул, я к себе... оба растерялись страшно... Открылась дверь, вошел Малюта Скуратов со свитой. Малюта Скуратов - это начальник отделения. Мне о нем много говорили, я его сразу узнал - без грима, в форме полковника-танкиста, ну это так, для порядка... А на самом деле - Малюта Скуратов, правда, без топора. "Что здесь происходит?" Малышев бросил графин, я бросил графин, графин упал на дорожку и не разбился чудом. Вода булькает... В тишине Малюта спрашивает: "Что здесь происходит?" Тот говорит: на допросе находится такой-то, статья такая-то, следователь такой-то. "Ну и что, - спрашивает Малюта Скуратов, - дал ли он признание в своей антисоветской деятельности?" "Нет, он запирается, отказывается сотрудничать со следствием..." - стандартный набор фраз. "А вы что скажете?" - обращается Малюта ко мне. "Я не виноват, я понимаю, что все так говорят, но если бы следователь что-то мог мне предъявить, а он не предъявляет, у него нет никаких доказательств, относящихся к обвинению, и поэтому он нарушает законность, не дает мне ночью спать, старается волевым путем выжать признания". И тут происходит чудо: Малюта Скуратов обращается к этому Малышеву: "Вы что, в самом деле не даете ему спать?" Тот на него смотрит, как... Каждый допрос согласовывался, увязывался, а тут вдруг... "Э-мэ-бэ..." - нечленораздельные звуки издает. "Вызовите конвойных". Конвойные появляются. "Идите спать, - говорит мне ласково Малюта, - вам можно спать всю ночь, спите спокойно, допроса сегодня не будет". Ну и я, благословенный самым главным, спокойно прохожу под взглядом следователя к дверям и пошел. Там уже предупреждены, что мне разрешено спать, открывают, укладывают, постель поправляют, полный сервис. И я сижу две недели после этого со своим сокамерником, и мы не можем понять, почему, что произошло. В карцер не посадили, на допросы не вызывают... Первые двое суток я и днем спал нахально - никто не возражал. Наконец вызывают на допрос. Ведут к кабинету. В кабинете совершенно незнакомый человек.
  О чем мы только что прочитали, если прочитали вдумчиво?
  Во-первых, даже приняв на веру существование "конвейера" (а на фоне всего последующего вполне допустимо усомниться и в нем), следует признать, что это все ж существенно помягче, нежели бутылка шампанского в том самом месте, куда заглядывают лишь проктологи и гомофобофобы. А гениальная идея "взять графин и стукнуть по голове" посещает... именно "несчастного страдальца"! В чем он лично и признается.
  Во-вторых, потрясает та чрезвычайная легкость, с которой автор берется оценивать умственные способности и моральные качества: "глупый человек... ну не глупый, а очень ограниченный". Там, где Карательные Психиатры, люди со специальным образованием, предварительно проводят ряд бесед, кропотливо предполагая и отвергая или уточняя диагноз, гражданин Альтшуллер одним жестом фокусника клеит ярлык: глупый человек... ну не глупый, а очень ограниченный. Он ведь "творческая личность", этот гражданин Альтшуллер, ему мгновенно и безошибочно продиагностировать - как два байта переслать!
  Полковник-танкист, фронтовик (дело происходит в 1950-м году), скорее всего не раз горевший в танке - Малюта Скуратов! Альтшуллер сказал - значит, так оно и есть.
  В-третьих, фраза "каждый допрос согласовывался, увязывался" высказана настолько категорично, что мы сразу верим - так оно и было, автор сам был тому свидетелем! Только вот как он наблюдал согласования и увязки, находясь одновременно в "мрачных застенках"? Не иначе, изобрел "подслушивающего жучка", он ведь Великий Изобретатель. Изобрел задолго до аналогичных разработок в капстранах - вот что совок животворящий делает!
  В-четвертых, даже приняв сии откровения за абсолютную истину - какую мораль вывел бы из всего вышесказанного не предвзятый человек?
  - Да, встречались в органах отдельные мерзавцы, но при обнаружении неблаговидных поступков - система немедленно от них самоочищалась.
  Однако же мозг "творческой личности" устроен слишком сложно, чтобы дать столь банальное объяснение, и Альтшуллер далее вещает: "Их начальство решило убрать Малышева как слабака." То, что Малышев слабак и что именно поэтому начальство приняло решение убрать его, тоже не следует ни из чего, кроме как из мнения повествователя. Зато какое изящество мысли!
  В общем, очевидное шуллерство, далее читать не стал. Хотя следует отметить одну нечаянную проговорку: "тогда очень четко разделяли: законные-незаконные, разрешенные-неразрешенные". Как же так, Генрих Саулович? А нам тут рассказывают, что царило одно только беззаконие! А оказывается, очень четко разделяли, и когда обнаруживалось беззаконие - следовала неотвратимая чистка рядов.
  И, между прочим, жгучее желание перечитать "Легенды о звездных капитанах" тоже как-то вдруг поувяло. Запоздалое прощание с детством. Здравствуй, взрослый мир - обитель "творческих личностей"!