Рассказ старой донецкой коммунистки

Довольно нетипичный своей откровенностью, я бы сказал, материал из газеты "Завтра", которая, как известно, в общем-то, представляет позицию "патриотического охранительства".
Рассказ старой коммунистки Марины Николаевны из Донецка, которая, хоть и клянется в своей вере в "хитрый план" Путина, но... ее исповедь говорит сама за себя. Выдержки:
- Я ведь в девяностые годы так и не вышла из рядов КПСС. Мы с мужем были очень активными коммунистами, оба закончили университет марксизма-ленинизма, я была парторгом нашего цеха. Мы свято верили в идеи коммунизма, строили светлое будущее для своих детей. Я так гордилась могуществом и величием своей родины - Советского Союза. Когда грянули события 1991 года, несмотря на скудость и противоречивость официальной информации, мой муж впервые произнес слово "путч" и "хунта". На наших глазах рушилась наша родина, а вместе с нею весь наш жизненный уклад. Мы не могли осознать всю трагичность и масштабность этих событий. Мы не могли поверить. А потом на телевидении и в газетах полились потоки грязи на коммунистическую партию. И мне, как парторгу, массово понесли сдавать партбилеты - рабочие нашего завода, инженеры, руководство, все швыряли мне их в лицо, отдавали молча или со словами: "Я в такой партии состоять больше не желаю!". Для меня это была не просто катастрофа, меня как будто медленно убивали, наслаждаясь процессом. С какой силой советские люди любили и уважали компартию, с такой же силой теперь ее ненавидели. И всю ненависть изливали на меня - я же парторг!
Единственный, кто меня поддерживал в это время, это был мой муж. Мы решили остаться в рядах нашей партии, мы так и не поверили в те россказни, которые очерняли коммунистов. Конечно, были отдельные взяточники и корыстолюбцы среди партийной верхушки, но вся партия - это именно та народная сила, которая сделала Советский Союз самым могущественным государством в мире. Мы не смогли отказаться от своих убеждений, но как-то сразу очутились в опале, в оппозиции. Ну а потом что - безденежье, надо было как-то выживать. Как-то было не до политики, а тут еще внуки пошли. Постепенно на Украине жизнь наладилась, и мы, коммунисты, снова стали востребованными, особенно на выборах. Только в КПУ были уже совсем не те коммунисты…
Ну, а когда в Украине возродился фашизм, когда разгорелся этот проклятый Майдан, мы снова почувствовали, что нашу родину уничтожают. Как-то спонтанно оказались на баррикадах, снова, как сто лет назад "Пролетарии всех стран, объединяйтесь!". Мы и объединились вокруг нашего лидера Бориса Литвинова. Он тоже старый коммунист, никогда не покидавший ряды компартии. Он на своих плечах вынес весь Референдум, стоял у истоков строительства новой государственной структуры на пустом месте, когда Донецк массово предали и покинули бывшие "отцы города". Именно ностальгия по старому советскому прошлому стала движущей силой в объединении старых коммунистов и появлении новых. Несмотря на возраст, я помогала по мере своих сил, была там, где могла принести пользу. Памятник Ильичу охраняли, пока не произошла первая потасовка с поножовщиной. Потом мы работали на Референдуме, агитировали, дежурили в палатках на ОГА. Я стала готовить для ополченцев, покупала для них сигареты, носки. А потом перестали платить пенсию, у меня и самой продуктов не стало. Все мои знакомые пенсионеры поехали на Украину оформлять пенсии, но я не смогла себя заставить это сделать. После 2 мая в Одессе, после 9 мая в Мариуполе, после того, как мой родной город был расстрелян и задушен блокадой, я считала украинскую власть своими кровными врагами. Я не смогла взять у них подачку в виде своей собственной, заработанной тяжелым трудом пенсии. Как я выжила эти семь месяцев вообще без денег - я уже не помню. Я и гуманитарку ахметовскую не хотела брать, но голод – не тетка, пришлось...
Осенью 2014 донецкие коммунисты решили оформить партийную структуру и зарегистрировать ее в ДНР. Конечно, я пошла на районное партийное собрание. ( Collapse )