МоцАртов много, а правда одна.
Дети "Три аккорда"
Тут в последнее время некоторые даже и товарищи начали все чаще выступать с претензиями в адрес "этого примитивного советского агитпропа", ставя зато в пример все то, о чем нельзя сказать, что оно создано по методу социалистического реализма, и что уводило советское искусство с главных путей его развития. Последний пример - неоднократно вчера мелькавшие в ф-ленте ссылки на пост о книге "К событиям в Чехословакии": "Более-менее интересны фотографии, а текст очень тяжело читать. Куча цитат, комментарии, выделенные жирным шрифтом, и выражения типа "выкормыш международного империализма". Видно, что тексты составлены на скорую руку, причем, работали люди, далекие от журналистики, или журналисты, но не умеющие писать."
Неоднократно говорил уже, и снова повторю, что истина единственна и потому не может быть выражена бесконечным множеством способов. Сие многим может показаться "скучным". Зато ложь для маскировки как раз нуждается во всяких финтифлюшках и мишуре. Глядя на человека, мы можем сейчас определенно сказать: "Он рожден матерью от отца", - и никак иначе этого не скажешь. Зато, дав волю вымыслу, можно насочинять, что: "он клонирован в термостате", "он материализовался из морской пены", "он порожден пучком звездных лучей", "он создан ноосферой", "он подброшен инопланетянами" - все это увлекательно и красиво. Но все это - неправда.
Такие критиканы предпочитают не вспоминать, что "этот унылый агитпроп" издавался громадными тиражами - и все равно не залеживался на прилавках. "Ну и что?" - говорят они. - "Ну и читали. Но кто? Самые примитивные, самые неразвитые читатели. Быдло. В Советском Союзе таких было двести с лишком миллионов. Только в их представлении соцреалист - писатель. На самом же деле, то, что писалось, не литература, а просто агитки за Советскую власть. Критерий был таков: за Советскую власть? Хорошо! Не за Советскую власть? Плохо! Вот и вся "эстетика". Так подлинно художественное никогда не создавалось, не создается и не может быть создано."
Для таких критиканов существуют лишь Мандельштам, Гумилев, Цветаева, Пастернак, Бабель...
Чему полезному могли научить советского человека эти авторы - люди иного мира? Нет, нам подавай Фурмановых, Островских да Фадеевых. Нам подавай "Настоящих человеков", "Московские характеры", "Кремлевские куранты" - вот подлинная литература нового времени, нового человека.
Помните, товарищи, что толпы развеселых клоунов, как в кругу авторов, так и среди массового читателя - заветная мечта воробуржуазии; что борьба со "скучным соцреализмом" началась не в 90-х годах, не в 80-х даже, а гораздо раньше, когда на мутной волне хрущевских "разоблачений" всплыли "критики", уже тогда пытавшиеся похоронить коммунистические идеалы, развенчать героев революции и первых пятилеток, поставить под сомнение даже самое революцию - ее правомерность и неизбежность. Критиканов этих "культоборцы" нежно лелеяли, раздували авторитет их суждений, поминали в газетах, в журналах, по радио, в докладах - то ли не замечая, то ли прощая за "разоблачительский" пафос, что методы их "работы" удивительно совпадали и по форме и по существу с теми методами, которыми в борьбе против советской литературы пользовались буржуазные зарубежные поносители: насмешка, фельетонность, передергивание, подтасовка цитат, намеки и догадки, полное игнорирование существа произведения, того главного, во имя чего оно написано - лишь бы посмешнее, лишь бы побольнее, лишь бы покомпрометационней. Если автор писал о людях труда так, что показывал и сам их труд, поэзию этого труда, о таком его произведении отзывались с пренебрежением: "производственный роман"; если он сосредоточивал внимание на семейной жизни героев, приклеивали табличку: "бытовщинка", да еще и "дурная"; если брался за общественные проблемы, говорилось тогда: "публицистика", - с добавлением эпитета "голая"; если был "рассказ", требовали: "где же показ?!"; если был "показ", кричали: "где же рассказ?" Так вырубалась направо и налево вся та советская литература, которая открыто и честно служила делу народа, партии, делу рабочих и крестьян, - литературу социалистического реализма. Так реализовывался "несуществующий план Даллеса".
Уже тогда опасно стало слишком отчетливо занимать партийные позиции в литературе, становиться в передовой отряд борьбы за коммунистическое будущее, докапываться до главного: как, мол, то да се да третье-четвертое, с точки зрения интересов рабочих и крестьян, да какую роль в том да сем да в третьем-четвертом играют акулы мирового империализма. Гораздо комфортнее становилось сидеть в заветрии, за омшаником, расписывать красоты природы, всякие омуты и заводи, сельские идиллии с буренками и жеребенками, от которых пахнет молоком и навозом, с мудрыми дедами Михеичами, с боевыми молодайками, лихими на тряску подолами, - и взросла беспринципная рать деревенщиков-почвенников, будущих подписантов за "общечеловеческие ценности" и против "ужасов советского тоталитаризма".
Хрущев - злодей по глупости, в отличие от сознательно крушившего социализм Горбачева - в конечном счете ужаснулся содеянному и попытался ликвидировать проблему бульдозерами. Но было поздно, процесс уже пошел. Пора уже остановить его, прекратив долдонить об "убогости советского агитпропа".